В 2012 году при Еврейском музее был создан Центр Толерантности, в команде которого работают квалифицированные психологи и педагоги. Центр сотрудничает с федеральными и региональными органами власти, с некоммерческими организациями, благотворительными фондами, совместно с вузами проводит исследования по актуальным проблемам образования и воспитания. Сотрудничество, партнерство, синергия интеллектуальных и творческих ресурсов позволяют достичь поставленных результатов. Центр толерантности стал не только важной просветительской площадкой, но и местом проведения практических занятий, организуемых для студентов педагогических и психологических вузов, для повышения квалификации учителей и тренингов, направленных на воспитание у детей важных качеств и ценностей. С момента основания Центра его возглавляет Анна Макарчук. В интервью «Вестям образования» она рассказывает о том, чем толерантность отличается от терпимости, почему буллинг – это болезнь целого коллектива (не только детского, но и взрослого), и по какой причине инклюзия и поликультурное образование так и не стали массовым явлением в российских школах.
«За наклеиванием ярлыков не разглядеть личность человека»
– Толерантность не входит в список 17 традиционных ценностей, обозначенных в Указе Президента. Но все же возникает впечатление, что понятие толерантности становится если не табуированным, то, по крайней мере, нежелательным, несмотря на рост конфликтов на национально-религиозной почве и других событий, основанных на взаимной ненависти и агрессии?
– Добрая половина из перечисленных в президентском указе ценностей укладывается в семантическое поле толерантности, в том числе милосердие, справедливость и взаимоуважение. Толерантность и человечность – тождественные понятия, поэтому все, что мы ценим в людях, покрывается понятием толерантности.
Мы понимаем толерантность как искусство жить в мире разнообразия, поэтому в нашем Центре такой широкий спектр программ – от профилактики экстремизма, ксенофобии, травли до инклюзивных практик взаимодействия с людьми, имеющими ограниченные возможности здоровья.
И при этом я соглашусь с вами в том, что сейчас именно с термином «толерантность» есть некоторые имиджевые сложности, которые как раз связаны с его неверным толкованием. Предположу, что у большинства людей толерантность ассоциируется с терпимостью. И это серьезная проблема, потому что терпимость – это пассивная позиция, коей является любого рода терпение. Терпеть в принципе вредно, невозможно делать это хоть сколько-нибудь долго, так или иначе пружинка терпения обязательно сожмется и выстрелит, и это крайне небезопасно.
Толерантность не означает, что я должен смириться с поведением другого человека, которое доставляет мне дискомфорт. Смысл толерантности в том, чтобы социально приемлемыми способами найти варианты изменения этой ситуации к лучшему.
И кстати, в этом плане толерантность связана и с патриотизмом в том числе, как с социально конструктивной деятельностью, и с волонтерством, и со многими другими историями, потому что толерантность – это активная позиция личности, направленная на достижение взаимопонимания и на снижение чувства дискомфорта всех участников коммуникации. Собственно говоря, толерантность – это про ценность человека.
– Независимо от его взглядов, национальности, религии, состояния здоровья?
– И зависимо, и независимо. Когда мы начинаем делить людей на категории (мигранты, инвалиды, представители конфессий), на этом и заканчивается толерантность, и начинается то самое «расчеловечивание», о котором говорит академик Александр Асмолов. Наш мозг стремится к упрощению, наша нервная система хочет быстро принимать решения. А для этого нужно упростить человеческие отношения до межгрупповых «мы» и «они», «свои» и «чужие». Между тем наша цивилизация развивается по траектории усложнения, мир становится все более и более неопределенным, и разнообразным. И когда мы пытаемся свести индивидуальность человека или объяснить его поведение принадлежностью к какой-то группе, мы делаем шаг в сторону от толерантности. Наши идентичности влияют на нас. Но если в наших попытках понять человека мы ограничивается стереотипами, то за наклеиванием ярлыков не разглядеть личность. А если мы видим человека (а не мигранта, не инвалида), наше общение выходит на совершенно иной уровень – обмена опытом, энергией, традициями. Это повышает наше взаимное, обоюдное, психологическое благополучие от этого контакта. А благополучие – это необходимый фон для существования человека.
«Свой» – «чужой»
– Толерантность – это врожденное качество или его можно воспитать?
– Толерантность можно воспитать, как и любое качество личности, которое формируется в процессе социализации. Человеческая психика очень удивительная с точки зрения толерантности и ксенофобии. И краеугольным камнем здесь является идентичность, то есть с какой группой я себя ассоциирую.
Так вот, люди – чемпионы живой природы по толерантности, но только по отношению к тем, с кем мы разделяем свою идентичность, какой бы она ни была – семья, принадлежность к профессиональной, этнической или религиозной группе.
Мы готовы терпеть их недостатки, делать для них всяческие преференции и иметь по отношению к ним очень низкий уровень агрессии.
И в то же время мы чемпионы мира по агрессивности, по настороженности, по ксенофобии – в отношении тех людей, которые принадлежат к другим идентичностям.
Это те психофизиологические предпосылки, которые в нас заложены от природы и которые надо учитывать, когда мы говорим о дальнейшем воспитании.
Вот это то, что дано, а все остальное должно и может быть воспитано, а в воспитании всегда задействовано много факторов. И, конечно же, здесь очень много зависит от семьи, от культурного контекста, от сложившихся в обществе стереотипов.
Без деклараций и готовых решений
– Может ли учитель преодолеть эти стереотипы, основываясь на разработанных Вашим Центром программах и методиках?
– Главный принцип, на котором строятся наши программы по воспитанию толерантности – избегать назиданий, монологов и деклараций в работе с детьми по этой проблеме.
Толерантности невозможно научить, просто рассказывая о ней или давая готовые ответы – это реально сделать, задавая вопросы или создавая пространство для получения и рефлексии своего собственного опыта. Поэтому у нас в Центре толерантности, когда мы работаем с детьми и подростками, запрещены монологи ведущего более пяти минут, в противном случае мы теряем вовлеченность и субъектность наших юных посетителей, потому что это они должны сконструировать свои выводы, потому что это у них должны возникнуть вопросы. Правда, у нас совсем немного времени для общения, но за этот короткий срок мы можем пробудить интерес или посеять зерно для трансформации взглядов, для дальнейших размышлений. И ребята уходят от нас, и у них есть целая жизнь для того, чтобы найти ответы на эти вопросы, для того, чтобы пробовать и пробовать. Мы бесконечно верим в природу самосовершенствования каждого человека и ребёнка в том числе. Если что-то ему на нашем занятии покажется важным узнать, важным научиться, важным изменить, он точно это сделает.
Тонкий лед
– Какой вам видится роль учителя в воспитании толерантности, на что ему стоит обратить внимание прежде всего?
– Если учитель замечает любое проявление нетолерантности или нарушение этики в классе или между детьми – вот на это точно должно быть обращено внимание: будь то школьная травля, как одно из крайних проявлений нетолерантности, или какой-то менее значительный на первый взгляд случай. Не оставлять без внимания – казалось бы, чего уж проще. Но тут-то и начинается тонкий лёд. Скажи, что так плохо, а я знаю, как надо.
Однако слова и назидания пройдут совершенно мимо детей и в лучшем случае не приведут ни к какому результату. А в худшем случае могут разрушить контакт между педагогом и школьником.
Поэтому первое, что нужно сделать – это поделиться своими чувствами и мыслями по поводу того или иного случая. Ну, например, сказать: послушай, мне очень больно и грустно смотреть на вашу ссору. Меня очень расстроила ваша враждебность. Может быть, мы можем что-то сделать, чтобы наладить ваши отношения? А потом надо продумывать и создавать те самые пространства для дискуссий и получения опыта. У нас есть классные часы и «Разговоры о важном», внеклассные мероприятия. Необходимо сделать эти занятия интерактивными в педагогическом смысле этого слова, когда дети сами делают выводы, а не пользуются готовыми решениями.
– Верите ли Вы в эффективность уроков доброты, которые проводятся в некоторых школах?
– Я думаю, что вообще вся атмосфера школы должна быть большим уроком доброты. В противном случае даже один такой урок в неделю, не вписанный в систему ценностей класса или школы, максимум научит детей видеть двуличие взрослых.
Если у педагога вошло в привычку кричать на детей, унижать их по каждому поводу, а на пятом уроке он вдруг расскажет про доброту, кто этому поверит?
Скорее всего, сами по себе уроки доброты не будут достаточными для формирования толерантности, но принесут пользу только в том случае, если педагог сам разделяет ценности гуманизма, подтверждая их ежедневным примером.
Продолжение следует…
